ПРЕДИСЛОВИЕ

Пересказывать один за другим сюжеты этой книги давайте предоставим самому автору - для того и издание. Не лучше ли попробовать взять камертон и подобрать отклик – как отзвук?
Первое, бросающееся в глаза: весь корпус произведений Светланы Фельде, говоря новым языком, - низless. А именно - область приложения, точка отсчета, где концентрирует автор место и действие своей прозы, – верх, иначе – топ. Кстати, тем самым оказываясь в неплохой компании - от Андерсена до Метерлинка, от родных символистов до Александра Грина. Далее – везде. Вплоть до Феликса Кривина. ( Может быть, при этом слишком увлекаясь порой предваряющими цитатами. Хотя, если не доводить их до значения либретто, но осторожно использовать как некий «вертикальный контекст», прямое, без экивоков, указание на перекличку с олимпийцами и небожителями литературы – к чему и стремится Светлана Фельде... что ж – вполне возможно. Тем более что за этим стоит честная женской души работа. Ведь молимся же мы некоему Небожителю прямыми цитатами. Его же словом, данным нам в Книге).
Я не просто так стараюсь говорить в пандан автору книги - высоким штилем. Топ – то наилучшее место, та счастливая мачта («мечта» и «мачта»: разница не в смысле – в букве), с которого видна долгожданная, близкая, твердая, грязная земля. Да, уровень у Светланы Фельде почти всегда – верх. Область идеального, счастливого прообраза человеческого, еще не разделенного внизу - ниже пояса - на две половинки.
Камертон: нота «си».
Но каким бы высоким штилем не навевал автор сны золотые, обязательно, если он честен, за строками, фоном возникнут, выползут, входящие в резонанс с ее и твоими душевными синусоидами и колебаниями дела тревоги нашей. Грубые, мучающие проблемы. Покрытые литературно взбитыми сливками. Нежными смятениями.
Смятения духа – как кора повествования, колеблемая раскаленной магмой подкорки.
А Дух этот самый, непокорный, как мы знаем, «веет, где хочет», – и не только вверху, не только выше пояса. И где-то рядом с ним обязательно вспомнят – и Отца и Сына. Потому что «самое непорочное зачатие – все-таки зачатие» (кажется, Гейне). Потому что, хотя и - не хлебом единым, но и – не духом единым. Это знает каждая мать.
Отцы и дети, матери и подростки – тоже в этой книге. В уникальных, горячих, как пирожки, эмигрантских интервью. Простые вопросы, простые ответы. В которых нет-нет да и промелькнет темненькое, страшненькое -  из самых нижних чуланов.
За этой книжкой – многое стоит.
И грубое вмешательство глобальных центробежных сил в – такую личную – жизнь. И врастание, цепляние корнями в инопланетную действительность Страны Заката. И муки национальной идентификации. И откровенные моменты женского счастья и несчастья, едва прикрытые повествованием «от третьего лица». И дикие скачки судьбы – от столичной журналистки в уходящем из-под ног Казахстане до сестры милосердия в немецком доме престарелых, ворочающей неподъемных ветеранов Вермахта.
Здесь перед нами – результат жизни. Жизни тяжелой и интересной. Покоящейся – теперь навсегда – между страницами как цветок, превращенный в закладку. Вызывающий аромат – в воспоминаниях.
Думаю, этот еле уловимый аромат и является главной целью и задачей книги Светланы Фельде.
Как говорилось (где, когда?): «И это хорошо!»
И – аминь.
Потому что темы – вечные. Разумные и добрые. Автор этого не стесняется, не бежит воспарений, нехитрого пафоса. Как не стесняемся мы своих обязательных, неотменяемых ни при каких обстоятельствах в современном тексте «пися-кака».
Кто-то же должен напоминать нам иногда, не убоясь качающейся высоты топ-мачты, – о земле в дымке, об Алых Парусах. С обеих больших букв.

Демьян Фаншель.